Сигнал беды
Во время Великой Отечественной войны наша семья жила в Башкирии, в горнорудном поселке. Там я и учился в школе. В 1943 году в наш класс пришла новая ученица Зоя Гридневская. Мы проучились с ней до шестого класса, а потом их семья уехала в другой поселок. Жизнь надолго разбросала нас.
Встретил я свою бывшую одноклассницу случайно, через 38 лет, во время одного из приездов на родину.
Работая в Узбекистане по линии гидрометеослужбы, я часто бывал в разъездах. И вот в 1986 году, во время одной из командировок в отдаленный высокогорный поселок, в ночь
6 на 7 января я остановился в гостинице, и мне приснился необычный сон. Я будто бы оказался на вокзале города Белорецк, где, как я знал, жила Зоя Васильевна Гридневская. И вижу: она сидит на чемодане с переброшенным через руку белым плащом. Я подхожу к ней и спрашиваю: «Куда, Зоя, ты собралась?» - «Да вот, на сенокос еду и жду своего поезда», - ответила мне Зоя. «Какой сенокос? - удивился я. - На дворе январь, Рождество...» Ответа я не получил. Послышался шум подходящего поезда...
Когда я проснулся, меня не покидало ощущение какой-то тяжести, тревоги. Оно не проходило целый день, но потом притупилось, а позднее и позабылось вовсе. Но в середине февраля я получил горестное письмо от дочери Зои. Она сообщала, что ее мама погибла 7 января. Она собиралась ехать в Уфу, шла с чемоданом к подходящему составу и от толчка пробегавшей мимо женщины упала с платформы, угодив под колеса. Нелепая, жуткая смерть!
Какие силы сработали в те мгновения, что я получил весточку, может быть, именно в момент Зоиной смерти? Расстояние между городом и селением, где я находился, - более двух тысяч километров. Кто послал мне сигнал беды?
Прошло пять лет. Я побывал в Бе-лорецке. И без всякой подсказки подошел к тому месту, где, по словам ее дочери, сидела на чемодане Зоя, дожидаясь своего поезда.
Ю.М. Петров, Узбекистан, г. Самарканд
Невидимый спаситель
Мой отец попал в Петроград, можно сказать, случайно. Служил во время Первой мировой в воинской части, которую и перевели в Петроград. Воинская часть была элитной
- автомобильная рота. Отцу город был знаком, так как он окончил Константиновское артиллерийское училище. В общем, профессиональный военный. Но мечтал он совсем о другом. Наградила его судьба талантом художника, но та же судьба всегда мешала им стать. Он был отпрыском древнего, но обедневшего рода. Платить за обучение в Академии художеств было нечем. И оставалась одна возможность - пойти в военное училище, где дворяне обучались бесплатно.
Отец стал офицером, но с постоянной мечтой рисовать, рисовать, рисовать. Рисовал он всегда и везде. И по мере возможности учился в разных художественных студиях. Но оставался на государственной службе. И каждый день пешком ходил с окраины города в центр.
Однажды, возвращаясь с работы, в районе Витебского вокзала отец встретил своего бывшего сослуживца. Разговорились. Выяснилось, что отец о своих однополчанах ничего не знает. Зато его сослуживец, более общительный, друзей не растерял.
«Да что это вы, капитан, нас из жизни вычеркнули! - воскликнул сослуживец. - Вот приходите завтра вечером ко мне, я здесь живу, за углом, на Пятой роте. Соберутся друзья». Отец обрадовался и дал слово, что непременно будет.
И действительно, на следующий день после работы, приличия ради купив бутылку водки (сам он не пил), он пошел искать дом на Пятой роте (ныне 5-я Красноармейская улица). Идти на встречу ему почему-то не очень хотелось, но ведь слово дал! А тогда слово офицера много значило.
Была дождливая ветреная поздняя осень. Дошел он по За-балканскому (кажется, так в то время назывался Московский проспект) до угла нужной улицы, стал заворачивать за угол. И вдруг чувствует, как будто плотная воздушная стена встала на пути. Пытается шагнуть вперед - и не может. Ноги скользят, ветер усилился и с ног сбивает, полы пальто распахнулись. Отца стало на месте крутить. Не может дальше идти! Повернул назад. Вроде дышать легче стало. Остановился и все-таки вернулся. Подумал: «Ждать будут, слово дал», - и опять - как повернул за угол, так дальше идти не может: мешает невидимая воздушная преграда. За что-то запнулся, бутылку уронил, разбилась...
Тогда отец решительно повернул назад и пошел домой.
А через несколько дней он узнал, что его однополчан, пришедших к другу в гости, арестовали, объявили изменниками и без суда расстреляли.
Сама не знаю, судьба или высшие силы остановили тогда отца. Я им одинаково благодарна...
Н.П. Ивашкевич, г. Санкт-Петербург
Ведьма в заброшенной деревне
Я хочу рассказать случай, который произошел с нами где-то в 1980 году. Тогда мы жили в Сибири, у нас был свой дом и небольшой огород. Держали мы куриц и поросенка. Картошки с огорода собирали мало, а поросенка нужно было чем-то кормить. Вот как-то в воскресенье мы поехали с мужем на автомобиле в ближайший район на рынок, где, как нам подсказали, картошки много и недорогая.
На рынке один мужчина средних лет сказал нам, что неподалеку отсюда есть поселочек, где мы можем купить еще дешевле.
Мы его послушали, выехали на шоссе и направились в ту сторону, откуда прибыли. Вокруг были голые осенние поля, но вскоре неподалеку показались избы. К этим избам вела проселочная дорога. Мы проехали метров 150 и остановились у крайней избы. У калитки стояла невысокая худенькая женщина, которая спросила, что нам нужно. Она сказала, что картошка на продажу у нее есть, только нужно лезть за ней в погреб. Она меня пригласила во двор, а муж остался на улице около машины.
Женщина взяла ведро, открыла крышку погреба и полезла вниз по лесенке. Через некоторое время из погреба с ведром картошки показалась полная высокая женщина с огромными черными глазами. Я еще успела подумать: «Откуда она взялась?» Ведь погреб, когда мы подошли, был закрыт, и туда на моих глазах, открыв крышку, полезла худышка!
Черноглазая хозяйка стала мне подавать ведра с картошкой, а я, как загипнотизированная, относила их к машине и снова возвращалась. При этом я видела, как она в каждое ведро что-то сыпала, но картошка оставалась чистая, ничем не присыпанная.
Расплатился с ней муж, а она показала нам, как выехать на шоссе. Мы, вроде бы, поехали по той же проселочной дороге, по которой сюда заезжали. Проехали метров сто, машина остановилась, заглох мотор. И дорога вдруг закончилась. Муж ходил, искал дорогу в радиусе метров ста вокруг, но всюду были кусты, поля и даже ни одной тропки.
Дело уже к вечеру приближалось. Стало холодать. Неподалеку возвышалась целая гора деревянных ящиков. Муж их расколотил и зажег костер. Мы напекли картошки и поели. Вечер выдался тихий, ночь собиралась быть без дождя. А утром муж опять пошел искать дорогу. Вскоре он вернулся и сказал мне, что мы отъехали от поселка не более 60 метров, и что та дорога, по которой мы должны были ехать, находится метрах в десяти от нашей ночной стоянки. Но отсюда к ней не проехать, так как путь преграждает болотце. Но ведь он вечером все облазил, и этой дороги не было!
Машина сразу завелась, и мы решили вернуться к поселку, чтобы уже из него поехать по знакомой дороге.
Каково же было наше удивление: изба, где мы покупали картошку, была заколочена, сильно покосилась, калитка отсутствовала! И соседние дома все были заброшены, заборы повалены... В общем, нежилой поселок!
Мы по дороге выехали на шоссе и помчались домой...
Где-то в 90-х годах я ехала в поезде и рассказала эту историю случайной попутчице, пожилой женщине. Она меня выслушала и спросила: «А молитвы вы ночью читали?» Я ответила: «Нет, сами знаете, какие тогда были молитвы и кому!» И женщина сказала, что ящики, из которых мы разожгли костер, нам Бог послал. Огонь отогнал нечистую силу, а иначе нам было бы плохо...
В.А. Морозова, Краснодарский край, г. Новороссийск
Бумажные люди
В 1952 году наша семья жила в городе Егорьевске Московской области. Из окна комнаты нам виден был трехэтажный деревянный дом, стоявший на другой стороне улицы. Некоторых его жильцов я, тогда еще мальчишка, знал, поскольку встречался с ними каждый день во дворе и на улице.
Однажды зимой, среди ночи, я проснулся и, лежа в кровати, посмотрел в окно. За ним сквозь падающие снежные хлопья видны были окна и крыша соседнего дома. Мне вдруг стало страшно, потому что дом выглядел не совсем обычно. Вроде бы то же самое строение, но какое-то темное, зловещее, и все окна в нем были черными и пустыми - словно выбитые. А потом я увидел на его крыше белые фигуры, и испугался еще больше. Эти фигуры медленно двигались по самому краю карниза и казались плоскими, как будто вырезанными из белой бумаги. Я почему-то сразу решил, что это жильцы дома. Фигур было три или четыре, они медленно шли навстречу друг другу, сходились, а потом расходились.
Я толкнул своего брата-близнеца, который спал в одной со мной кровати, он проснулся, тоже увидел «бумажных людей», сказал, что ему страшно, и накрылся одеялом с головой. Я хотел позвать старших, которые спали тут же, в комнате, но не мог произнести ни слова.
Ужаснее всего было то, что фигуры меня заметили. Они оборачивались ко мне, показывали на меня пальцами, кивали. Скоро их было уже больше десятка. Всматриваясь в них, я опредег >нно узнавал жильцов соседнего дома и удивлялся, почему у них такие белые лица и почему они одеты во
все белое. Я ворочался, пытался позвать отца или мать, но у меня ничего не получалось, мне не удавалось издать ни звука, а брат был напуган и не хотел вылезать из-под одеяла. Тогда я, по примеру брата, натянул на голову одеяло и после этого почти мгновенно уснул.
Проснулся я рано утром от криков и суеты. По стенам нашей комнаты носились красные отсветы: в соседнем доме полыхал пожар. Дом горел весь, пламя вырывалось из окон, плясало на крыше. В воздухе стоял запах гари.
А потом, позднее, состоялись похороны погибших во время пожара. Я видел гробы, выставленные во дворе, и лежавших в них покойников. Некоторые были накрыты с головой, потому что их лица сильно обгорели, но в тех, лица которых были открыты, я узнал ночных призраков. Там были старик со старухой - самые первые, которых я увидел. Это они, во всем белом, ходили по краю крыши. Видел высокого худого мужчину, который прихрамывал. Тогда, ночью, расхаживая по крыше, он несколько раз кивнул мне. Видел маленькую старушку с длинной косой. Той снежной ночью она тоже гуляла по верхотуре, а сейчас была мертва. Все, кого я видел ночью, лежали в гробах.
Мое ночное видение не могло быть сном, потому что я спрашивал у брата, и он подтвердил, что тоже видел белые фигуры. Родители рассердились, когда я им рассказал о происшедшем, и велели помалкивать, говоря, что я навлеку на них неприятности.
Иногда, очень редко, ко мне возвращается гнетущее чувство, которое я испытал в ту ночь. С этим чувством приходит уверенность, что кто-то из моих знакомых скоро умрет. Я даже знаю, кто и когда. Так оно и происходит, ошибки еще ни разу не было. Только я никому об этом не говорю. Не хочу прослыть человеком, пророчащим смерть.
А белых фигур я с тех пор больше не видел.
И. В., г. Москва
Тайны ХХ века.
Свежие комментарии