Эмансипация героя (окончание)

Дальнейшие скитания приводят Одиссея и его сотоварищей в царство Персефоны. Там, у границы царства теней, Одиссей по совету Кирки вызывает души многих своих воинов, а также душу своей матери. От тени умершего прорицателя Тиресия он узнает об опасностях, которые поджидают его по пути на родину: «...к острову знойной Тринакрии, бездну темно-лазурного моря измерив, корабль приведешь свой; тучных быков и волнистых баранов пасет там издавна Гелиос светлый, который все видит, все слышит, все знает.

Будешь в Итаке, хотя и великие бедствия встретишь, если воздержишься руку поднять на стада Гелиоса; если же руку подымешь на них, то пророчу погибель всем вам: тебе, кораблю и сопутникам; сам ты избегнешь смерти, но бедственно в дом возвратишься, товарищей в море всех потеряв, на чужом корабле, и не радость там встретишь: буйных людей там найдешь ты, твое достоянье губящих, мучащих дерзким своим сватовством Пенелопу...» Посулив и другие несчастья, Тиресий предсказал ему, однако, «спокойную смерть в глубокой старости вдали от моря».

Год они жили счастливо...

Но прежде чем достигнуть острова Тринакия, кораблю предстояло проплыть мимо побережья, где сладкоголосые сирены завлекали своим пением мореплавателей на острые прибрежные скалы. Одиссею удалось избежать опасности, заткнув уши спутников воском, а себя привязав к мачте корабля. С помощью богини Афины корабль благополучно миновал пролив между страшным морским водоворотом Харибдой и шестиглавым чудовищем Сциллой, все же успевшим проглотить шестерых моряков. Прибыв на остров Тринакию, изголодавшиеся спутники Одиссея, несмотря на предостережение провидца, убили несколько священных коров и овец и съели их мясо. В наказание разгневанный Зевс бросает в корабль, вышедший в открытое море, молнию. Все спутники Одиссея гибнут, лишь он один спасается и после девятидневного плаванья его прибивает к острову Огигия, на котором живет нимфа Калипсо.


«Мое сердце рвется на родину, к близким, которые терзают мою душу рыданиями и жалобами». Хотя во время странствий Одиссей пережил увлекательные и опасные приключения и повидал дальние страны, его не покидало желание снова попасть в родные места.

Одиссей и его спутники устояли против зазывного пения сладкоголосых сирен.

Сам ли Гомер или какой-нибудь молодой поэт его школы был тем автором, который в героическом эпосе «Одиссея» из расхожих приключенческих сюжетов о мореплавателях создал бессмертный эпос?
Оттуда Одиссей попадает к феакам, которым и рассказывает о своих злоключениях. На одном из кораблей феаки доставили героя после двадцатилетнего отсутствия на Итаку. Однако там он появился совсем не как прославленный герой Трои и долгожданный царь, супруг и отец. Ему пришлось затаиться, чтобы женихи не убили его.

Преображенный Афиной в старого нищего, Одиссей появляется в родных краях в обществе двух своих же пастухов, сохранивших верность хозяину. К этой троице присоединился сразу же по воле богов вернувшийся из Спарты сын Телемах, которому Одиссей открывается. Он проникает в свой дом, где ему приходится испытать немало унижений и издевательств со стороны женихов. Но с помощью сына и верных пастухов он вступает с недругами в борьбу и убивает всех. Затем он сводит счеты и с некоторыми родственниками женихов, пока Афина с согласия Зевса не устанавливает мир в стране.

«Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который Странствуя долго со дня, как Святой Илион им разрушен, Многих людей, города посетил и обычаи видел, Много и сердцем скорбел на морях», — так начинает Гомер свою легендарную «Одиссею».

Так как Пенелопа не могла больше противостоять назойливым женихам, она пообещала свою руку тому, кто сможет натянуть тетиву на луке Одиссея. Переодетый нищим Одиссей схватил свое старое оружие и перебил соперников, прежде чем жена успела опознать его.

В отличие от всех предшествующих мифов, главный герой «Одиссеи» вовсе не является могучим воином, который непобедим в сражениях с врагами или же, поняв безвыходность положения, пренебрегая смертью, героически бросается в бой. В Одиссее нет ничего сверхъестественного, он не лишен человеческих слабостей. Он защищается с оружием в руках, лишь когда чувствует превосходство над противником, но чаще прибегает к хитрости и интригам. Если до того эти черты и встречались в греческой мифологии, то были присущи не героям, а недобросовестным придворным или же злым волшебницам. Такие методы до Одиссея считались предосудительными и недостойными. Однако даже богиня Афина хвалила Одиссея за хитроумие и называла «образцом изворотливости».

Возвышенному характеру героев до Одиссея соответствуют бесхитростные описания подвигов. Выстроенные безупречно в хронологическом отношении, легенды и мифы шаг за шагом отслеживают жизнь и деяния царей и воителей. С Одиссеем все обстоит иначе. Сначала читатель встречает его у нимфы Калипсо на острове Огигия и сразу же снова теряет из виду, чтобы подробнейшим образом узнать о событиях на его родине. Мы узнаем о том, что сын Одиссея Телемах отправляется на поиски отца в Пилос и Спарту, а затем до самого конца повествования ровным счетом ничего об этом не слышим. И лишь потом читатель встречает самого Одиссея на коротком отрезке его скитаний, отнюдь не самом увлекательном. Очень небольшую (во временном отношении) частицу всей истории, пребывание в стране феаков, рассказчик начиняет изложением событий, происшедших ранее. Причем о своих знаменитых скитаниях повествует сам Одиссей. Далее следует краткое и сравнительно спокойное плавание на корабле феаков к Итаке, и только теперь продолжается прерванное в самом начале непосредственное действие на Итаке. Впрочем, ему приданы черты скорее плутовской комедии с переодеваниями, чем героического эпоса. Впервые распадается традиционное античное общество на царей, придворных, купцов и прочих горожан, служителей культа, чиновников и разного ранга слуг и презренных нищих. Изменяются взаимоотношения между различными социальными группами. Благородный царь превращается в жалкого нищего, его верными союзниками становятся свинопас Эвмей и пастух Филойтий. Благородные мужи из аристократических домов, их 108, нагло докучающие Пенелопе, показаны как тунеядцы и беспринципные интриганы.

Социальные аспекты в героическом эпосе

«Одиссея» полностью разбивает складывавшуюся веками картину мира. Родился тип нового, свободного человека. Сословное чванство так же чуждо ему, как и героический кодекс чести, не исключающий в том числе и гибели героя. Однако по-новому осознанная свобода идет еще дальше. Одиссей берет свою судьбу в собственные руки.

Он строит планы и сам же отвергает их, он хитрит и мошенничает. Он постоянно принимает самостоятельные решения. В образ античного человека, который так величественно предстает в гомеровской «Илиаде», он явно не вписывается.

И тут встает интересный вопрос: мог ли Гомер создать два таких принципиально различных монументальных произведения: «Илиаду», в традиционной манере прославляющую подвиги греческих героев в Троянской войне, и гораздо более современную «Одиссею»? Возвышенные идеалы уступают место хитроумной изворотливости. Крайне иерархическое мышление противостоит социально осмысленному человеческому идеализму.

Археологи первыми пролили свет на гомеровскую проблему. Они использовали при этом оригинальные методы, в первую очередь исследуя древнегреческие вазы. На острове Искья был найден греческий глиняный кубок приблизительно 725 г. до н. э. с образцами так называемого позднегеометрического стиля. Его украшает остроумная надпись: «Нестора кубок хорош для питья. Но будь осторожен! Кто из него отхлебнет, того бурная страсть обуяет к богине любви Афродите». Поэтический размер в точности соответствует тому, которым написана «Илиада», а намек на кубок Нестора понятен лишь тем, кто знаком с этим произведением. Это значит, что «Илиада» появилась самое позднее за несколько лет до 725 г. до н. э., потому что к этому времени она, очевидно, была уже общеизвестна. Однако около 675 г. до н. э. в Древней Греции в большом количестве появляются разнообразные вазы, украшенные изображениями сцен из мифа об Одиссее. Такое внезапное появление их в самых разных частях страны говорит о том, что «Одиссея» в это время еще у всех на устах. Едва ли она появилась раньше, чем между 690 и 680 гг. Отсюда нетрудно сделать вывод, что «Илиаду» и «Одиссею» разделяет примерно полвека.

Уже несколько лет труды современных археологов и искусствоведов издаются толстыми томами. И все больше укрепляется уверенность: Гомер не мог создать и «Илиаду», и «Одиссею». Что-нибудь одно. Великий греческий поэт жил в VIII в. до н. э. Когда же появилась «Одиссея», он, очевидно, уже давно был мертв. Но есть и такие, кто сомневается, что «Илиада» была создана одним человеком, и полагают, что ее авторами могла быть целая группа «гомеридов».