15 мая знаменитому писателю исполнилось бы 120 лет
Никак не возьму в толк, почему к Михаилу Афанасьевичу намертво приклеили ярлык мистика. Гений — да, кто бы спорил! Году в 73-м старшекурсник на одну ночь дал бесценный журнал «Москва» с нашумевшим романом. До сих пор помню необъяснимый трепет при чтении.
Ни одна книга ни до, ни после не вызывала такого странного возбуждения. Вот что значит Мастер! В дрожь бросали, кстати, не московские похождения Воланда и его бесовской свиты, а страницы про Понтия Пилата и Иешуа.Мистификация чистой воды?
Михаилу Афанасьевичу вменяют в вину, что в его произведениях многовато бесов и серы. Но вспомним, какое время было на дворе. Переломное. Революционное. А революционеров ещё Достоевский бесами обозвал, как припечатал. Многие коллеги Булгакова баловались чертовщинкой. Маяковский написал «Левый марш» и лёг виском на дуло. Бляхин сочинил «Красных дьяволят». По их мотивам позже сняли суперпопулярных «Неуловимых мстителей», заменив китайца на цыгана. Но Булгаков не воспевал тот перелом, наоборот. Его «Дьяволиада» — явная сатира на зарождавшуюся советскую бюрократию. Швондер и Шариков из «Собачьего сердца» стали для нынешней интеллигенции символами хамов из народа. Хотя в повести есть отблеск поистине дьявольского эксперимента большевиков по скрещиванию женщин с гориллами.
Сталин мечтал об армии неприхотливых гуманоидов с фантастической силой и недоразвитым мозгом, способных завоевать для него весь мир. Для секретных работ красному Франкенштейну Иванову выделили валюту и создали обезьяний питомник в Сухуми.
Опыты не удались. Доктор Иванов загремел в ГУЛАГ, где и сгинул в 1932-м. Ох не зря бдительный критик О. Литовский называл прозу Булгакова откровенно контрреволюционной. Его счастье, что не прочитал главный труд объекта критики. Дойди он до страниц, где ведьма Маргарита с тяжёлым молотком в руке устраивает жуткий погром в квартире критика О. Латунского, бедолагу точно хватил бы удар. А так сподобился пережить гонимого им писателя на три десятка лет.Кроме описания литературной борьбы, в романе есть более серьёзные аллюзии. Одни узнают в Воланде демоническую фигуру самого Сталина. А писатель-историк Н. Добрюха, изучив архивы, высказал недавно предположение: Сталин — прообраз булгаковского Мастера. Ведь Троцкий, Бухарин, другие вожди величали Мастером Иосифа Виссарионыча. Вона каким боком оборачивается роман!
Ещё говорят, что играть в экранизации романа очень боятся актёры. Но лицедейство, известно, дело не очень-то богоугодное. Потому впечатлительные артисты и навыдумывали разных примет, мифов, страшилок. Странные смерти сопровождают экранизации романа? Все мы, увы, смертны. Ушедшие Абдулов, Лавров, Галкин, между прочим, снимались во многих других фильмах, сериалах. Любую картину можно в таком случае обозвать опасной для жизни, подобрав нужную статистику. Но большинство участвовавших в съёмках по Булгакову живы-здоровы. Так что мистика тут тоже сбоку припёка.
На потустороннюю силу пытаются списать и факт, что фильм Ю. Кары много лет не выходил на экраны. Странная эта нечисть, однако! Не пущала к народу картину, бесов прославляющую. Вы в такое поверите? Но ведь и чисто реалистический «Тихий Дон» С. Бондарчука долго лежал на полке. Тоже Воланд тормозил? Причина проглядывает более земная — денежная, «споры хозяйствующих субъектов» вокруг этих залежалых фильмов. Зато сериал В. Бортко пришёл к зрителю без проволочек. Сам режиссер, кстати, не увидел в романе мистики. Всё куда проще на его взгляд художника: обнаружилось на части земного шара аномальное место, где дважды два не всегда четыре, и ясные понятия «свобода», «любовь» тоже используют по обстоятельствам. Плюс там ещё решили создать нового человека. Вот Воланд и сделал ревизию аномалии. Бога посылать было бы пошло, считает Бортко. Есть же литературная традиция со времён «Фауста».
Ревизор убедился: и про дважды два, и про любовь, свободу — правда. А ещё выяснил, что людей испортил квартирный вопрос. Чисто литературный приём использовал Булгаков для описания страны, строившей социализм. И никакой нечисти. Тут на днях мои материалистические устои пытался пошатнуть участник открытия в Киеве на самом закате советской власти и СССР Музея Булгакова: «Только стали разрезать красную ленточку на доме № 13 (!), где прошли молодые годы писателя, как вдруг среди ясного неба раздался страшный гром. Мы все вздрогнули, испуганно подняли головы. Ни облачка! И лишь у самого солнца — маленькая чёрная тучка, растаявшая за секунды».
Ну и как прикажете это понимать? Булгаков с того света гром организовал, чтобы напугать людей, пришедших увековечить его память? Думаю, гром — случайность, совпадение, которое наша интеллигенция поспешила приписать сверхъестественному. Вообще, на мой взгляд, образ самого мистического писателя — чистая мистификация, которую сотворили и лелеют, ибо не в силах разгадать тайну гения Михаила Афанасьевича.
Полёт ведьмы Маргариты (Анастасия Вертинская).
Огненный змей-искуситель
Все эти доводы я лихо выпалил писателю Юрию Воробьевскому, аккурат к юбилею выпустившему книгу «Неизвестный Булгаков». Тот согласно кивнул и расплылся в доброжелательной улыбке:
— Вы, несомненно, относите себя к культурным людям.
Я кивнул. Кто бы посмел возражать?
— Если помните эпилог романа, то прилюдное отрывание головы конферансье Бенгальского, мгновенное перемещение Степы Лиходеева из Москвы в Ялту и прочие трюки Воланда со товарищи вызвали большое брожение умов в столице и провинции. Даже сотню чёрных котов истребили по стране. Представители следствия и опытные психиатры успокаивали народ, объясняли, что члены преступной шайки всего-навсего невиданной силы гипнотизёры, чревовещатели. Наиболее развитые и культурные люди активно поддерживали версию следствия, всячески смеясь над разговорами о нечистой силе.
— На что намекаете? — угрюмо спрашиваю писателя.
— Извините, никаких намёков, — успокоил тот. — Давайте лучше рассмотрим, случались ли в жизни самого Михаила Афанасьевича сверхъестественные явления?
— Любопытно, любопытно!
— Дело было в 1905-м. Однажды ночью проснулся мальчик. Разбудил сестру: «Знаешь, где я был сейчас? На балу у сатаны!» Звали мальчика Миша Булгаков. Пройдёт время, и другой революционный год, 1917-й, принесёт ему новое видение. В селе Никольском Смоленской губернии. В морфинистском «прозрении» земский врач Булгаков увидит огненного змея, сжимающего в смертоносных кольцах женщину. Видение поразит. Потребует излиться на бумагу. И он возьмётся за ручку. Позже, став известным писателем, он двинет всё из того же села Никольского на Москву уже целые полчища инфернальных змеев.
— Эти чудовища будут сжигать всё на своём пути, пока их самих не убьёт русский мороз. Помню, читал «Роковые яйца». Но где тут сверхъестественное, скажите на милость? Сами же упомянули морфинистское «прозрение». Увы, Булгаков был наркоманом. Может, потому и смешивал в своих произведениях реальную жизнь с ночными кошмарами, которые видел после уколов. Как Есенин, воспевший Чёрного человека, являвшегося к нему в периоды запоев. Хотя иные критики узнавали в том страшном госте Троцкого.
— Почему напиваются, колются до чёртиков, а не до белых ангелов, мы можем поговорить отдельно, в компании с опытным психиатром. Такие вещи узнаете! Но вернёмся к юбиляру. К вашему сведению, Булгаков, став писателем, уже не кололся. Совсем!
Валентин Гафт не испугался сыграть Воланда.
Из наркоманов в гении
— Морфинистом он стал по трагической случайности, — продолжил рассказ Воробьевский. — В больницу привезли больного дифтеритом мальчика. Тот задыхался. Счёт шёл на секунды. Булгаков успешно провёл операцию, но в последний момент его словно кто-то под руку толкнул. Скальпель порезал перчатку, на пальце выступила капля крови. Пришлось сделать себе прививку от дифтерита. Вскоре начались сильные боли. Когда врач не смог уже больше терпеть, он ввёл себе раствор морфия. Боль как рукой сняло. Дозы «чёрта в склянке», как назовет Булгаков морфий, становились всё больше. Молодой врач осунулся, постарел. Позже он гениально опишет в автобиографическом рассказе «Морфий», как быстро «смесь дьявола с кровью» превращает крепкого мужчину в живой труп.
Смерть уже стояла на его пороге. Татьяна Николаевна, первая жена Булгакова, вспоминала, как сообщила тогда мужу о беременности. Тот ответил: «В четверг проведу операцию. Я врач и знаю, какие дети бывают у морфинистов». Правда, таких операций ему делать ещё не приходилось. Прежде чем натянуть перчатки, он долго листал медицинский справочник. Операция длилась долго. Жена поняла: что-то пошло не так. «Детей у меня теперь никогда не будет», — тупо подумала она. Когда всё было кончено, муж сделал себе укол, молча лёг на диван и захрапел. А потом произошло необъяснимое — будто вмешалась какая-то неведомая сила, которая хотела от Булгакова не скорой гибели, а неких великих свершений. Страсть к наркотику стала ослабевать, хотя стадия морфинизма, которую он переживал, лечению не поддавалась. Но оставлен был не только морфий, но и лечебная практика. Бывший врач-наркоман стал писателем.
— Чем это можно объяснить?
— По мнению иеромонаха Нектария Лымарева, это посвящение в литературу, совершившееся по всем правилам древних мистерий. Здесь есть все три их составляющих: опыт соприкосновения с иным миром для получения мистического озарения, опыт смерти, умирания и, наконец, возрождения в ином качестве. Но мистерия требует жертвы. И жертва была. Собственный первенец! Чрево супруги стало алтарём, на котором отец собственноручно умертвил младенца. Такие убийства издавна считались знаком отречения от Бога. Видно, не зря мальчику Мише снился бал у сатаны.
Мы долго молчали. Было не по себе. Вспомнилось некстати, что Булгаков не имел собственных детей, хотя был трижды женат. Но разум мой возмущённый не мог поверить в мистерию. Врач-наркоман сделал аборт родной супруге и оттого стал гением литературы?!
— Не верю, — заявил я Воробьевскому. — Это все сказки Венского леса. От наркомании он мог избавиться, сокращая постепенно дозы. И переезд в родной Киев помог. А в литературу пришёл по примеру любимого Гёте. В молодости ещё много раз слушал оперу «Фауст». Первая жена вспоминала, что в 20-е годы Булгаков часто изображал на листках бумаги Мефистофеля, раскрашивал цветными карандашами. Такой портрет всегда висел вместо иконы над его рабочим столом. Эпиграф к «Мастеру и Маргарите» взят из «Фауста», как и имя главного «потустороннего» героя — Воланд, да и много других вещей оттуда же.
— Учтите, вы первым упомянули Гёте.
— Ну и что?
— А то, что в жизни этого гения была аналогичная «мистерия». Будучи студентом юридического факультета, Гёте серьёзно заболел. Болезнь казалась неизлечимой. Родители поручили лечение юноши доктору Иоханну Метцу, человеку загадочному, медику розенкрейцеровской традиции. Метц спасёт Гёте. Молодой юрист полностью отдастся литературе.
— Не убедили. Мало ли кто из великих писателей в юности серьёзно болел? Сами же говорили только что: мистерия требует жертв. У Гёте я их не вижу.
— Гете напишет автобиографический роман «Страдания юного Вертера», который принесёт ему мировую славу. Вертер, если помните, покончит с собой. В книге. Но это вызовет волну настоящих самоубийств в Европе, которую назовут впоследствии «эффектом Вертера». Из-за этого «эффекта» в ряде государств власти запретят роман. Вот вам и реальные жертвы, кровь. Но есть ещё любопытный момент. Гёте сам помышлял о самоубийстве. Убив своего героя, он, получается, продлил свою реальную жизнь.
Герой рассказа «Морфий» доктор Поляков, которого, напомню, Булгаков списал с себя, застрелится. Автобиографический «Театральный роман» Булгакова имеет второе название — «Записки покойника». Они написаны от лица литератора, покончившего с собой со второй попытки. Первый раз литератор хотел застрелиться. Приложил уже дуло к виску, неверным пальцем нашарил собачку револьвера. Тут за стеной включили граммофон, поставили пластинку с «Фаустом». Самоубийца решил послушать в последний раз арию Мефистофеля. Пластинка закончилась. Дрожащий палец лёг на собачку, и тут раздался грохот, дверь распахнулась — и герой окоченел от ужаса. Перед ним стоял Мефистофель! При ближайшем рассмотрении он, правда, оказался редактором Рудольфи, но очень уж был тот похож на злого духа. Его визит спас героя на время. А потом он бросится с моста. Известно, что Булгаков тоже думал о самоубийстве, когда начались проблемы с пьесами. В чём сам признался писателю Вересаеву.
— Получается, смертельный прыжок героя «Театрального романа» дал отсрочку Михаилу Афанасьевичу?
Аналогичный случай был с Джеком Лондоном. В состоянии депрессии он пытался утопиться в океане. Но передумал, выплыл. Зато позже утопится в океане герой его автобиографического романа Мартин Иден. Этим Джек Лондон продлил свою жизнь ещё на 20 лет. А потом отравился морфием. Самоубийцы, известно, попадают в ад. Выходит, некоторые писатели получают страшную возможность «откупиться» от ада, продлить своё земное существование за счёт того, что навязывают суицид другим.
— Вопрос в том, кто же и для каких целей дал такую отсрочку двум гениям, создавшим после своих «книжных самоубийств» памятники мировой литературы — «Фауста», «Мастера и Маргариту»?
— Ответ поищем в главном романе Булгакова. В нём много чего скрыто!
Продолжение следует...
Евгений Черных, http://ivanovo.kp.ru/daily/25684.3/888440/" target="_blank" rel="nofollow">kp.ru
Свежие комментарии