Уже сомкнулись в маленький круг встречная дуга загонщиков и цепочка прорубок, под которыми искусно проведен невод, снова свертывающий свои крылья. Лишь несколько загонщиков, создавая последнее сцепление, продолжают работать березовыми шестами. Все же остальные разбрелись по озеру, и на минуту мунгха стала подобна случайному табору поезжан. Но неподалеку от берега, на месте, где сблизились прорубки, ведущие крылья невода, старшие неводщики стали особенно тщательно и осторожно готовить новую большую прорубь. Опытный прорубщик наметил пешней ровный квадрат, а затем, постепенно углубляясь, просек по этой наметке всю толщу льда. Его помощники выгребают сетчатыми гребками осколки льда, сбрасывая их неукоснительно только на тот край проруби, откуда приближается невод, чтобы Ничто по остальным трем сторонам проруби не помешало принять трепещущую добычу, которая может ускользнуть от любого промедления и неосторожности.
Вот квадратная льдина отделена со всех сторон, потоплена и угнана под лед баграми, но уже в направлении берега, чтобы она не попала в невод и не сгубила работу всего дня. В теплую озерную глубь открылось широкое окно и задымилось на стуже испарениями, точно сняли крышку с горячего котла. Это «мукгхи тегирар чаардат» — «прорубь, возвращающая невод». Настали последние минуты мунгхи. Пришли в прорубь тянульные шесты; нащупанные баграми, они высунулись из воды, подобно усам неведомого водяного зверя. Выползли на лед, скрестились и разошлись в разные стороны, вытягивая за собой ременные постромки. На краю проруби усаживается, расставив ноги и крепко упершись пятками в снег, сильный, уверенный в себе и чуткий к балансированию человек. Медленно, вершок за вершком, словно в руках у него нежная, рвущаяся ткань, выбирает он из воды концы невода. Недалеко уже заветная горловина, таящая загадку улова. Несколько загонщиков асе еще продолжают слегка пошевеливать шестами, все же остальные столпились в ожидании у проруби.
Молчаливо сгрудились рыбаки бесформенной массой, и мужчины в обледенелых длинных дохах, в заячьих ушанках, с отекшими на холоде лицами похожи на каких-то больших, некрасивых и неуклюжих женщин. Только ребятишки — мамаши подоспели с ними к дележу — развозились и расшумелись, да девушки, пересмеиваясь, разгуливают в сторонке. Здесь же, у окна, через которое озеро отпустит от щедрот своих, — оцепенелое ожидание—на пустынной снежной поляне, уже погрузившейся в студеный сумрак, под небом, уже сыплющим мельчайшей изморозью, точно это гранильная пыль разгоревшихся звездных алмазов.Какою же придет добыча? Уже вытянут почта весь невод, и из онемелой толпы вдруг вырываются нетерпеливые восклицания: Ни один карасик не сверкнул! Ни один не запутался в крыльях! Что же не закипает вода, не трепыхается рыба!? Но тут же сверкнул первый карась, -второй, еще несколько, и вся вода в проруби вдруг закишела трепыхающейся рыбой. Еще не доверяя своей удаче, рыбаки, по обычаю, начинают вычерпывание, как это делают при самом большом улове.
Те же решетчатые гребки погружаются в горловину и вычерпывают первые горсти улова. Рыбы тяжело и мокро падают наземь. Скоро их живая грудка кишмя-кипит и колотится на снегу. Но почему приостановились старшие рыбаки? Разве уже вынута последняя доля? Короб, которым меряют добычу сорокапудовым развесом, так и останется в стороне? Во всем улове еще не более двадцатитридцати пудов! Но вот два десятка рук разом выхватывают и вытряхивают горловину — грузно ударился и разметался по снегу еще один добрый ворох карасей пудов в пятьдесят-шестьдесят. Люди с гребками в руках обошли пс кругу, соединив ворохи рыб, обравнивая их края. Подгребая отдельных отлетевших в сторону рыб, они как бы присадили всю их трепещущую массу снежною пыльцой. С каждым мгновеньем цепенеют и обмирают на стуже красноперые караси. Еще плотнее сливаясь с ночным сумраком, люди обступили добычу. Уже забытая и остывшая, лежит теперь за их спинами прорубь, недавно так притягивавшая к себе.
И первыми — прежде раздачи равных паев—получают премию люди, чем-либо отличившиеся на неводьбе. Выбрал самого крупного карася тот облеченный особым доверием человек, который тянул сеть; за ним — искусные проводчики невода подо льдом. Тем временем старшие неводщики посоветовались, какими долями можно наделить людей. Вот главный старик прогреб дорожку в ворохе рыб, отмерив две доли —для угощения неводщиков и неделимый артельный пай. Звонко громыхнули, рассыпаясь и раскатываясь, уже задубевшие на стуже караси. Затем он обратился к затихшей толпе.
— Удача нас не оставила сегодня в этом краю озера, — сказал он. — Завтра соберемся на другом краю. Будем ждать еще большей удачи. Только приходите дружнее и раньше, — укорил он тех, кто приехал с запозданием.
Свежие комментарии