Рассказы старого геолога

Эта удивительная история произошла во время моей «колымской эпопеи», в середине пятидесятых. Я работал на золоторазведке в Дальстрое. Дальстрой МВД организовали где-то в тридцатых для освоения крайнего северо-востока страны. Всё началось с открытия мощных золотых месторождений на Колыме. Первыми их обнаружили экспедиции Билибина и Цареградского.

После этого стали строить город Магадан на побережье бухты Нагаево и осваивать глубинные территории Колымы, Индигирки, Яны, Чукотки.

Я был начальником полевой партии. В мою задачу входило изучение комплекса условий будущих дражных полигонов. Вели работы в долине реки Омчуг, в комплекс работ входила проходка шурфов в вечной мерзлоте. Сам по себе шурф — это глубокая вертикальная выработка правильной прямоугольной формы. Шурфы «проходили» взрывным методом. И после этого, чтобы грунт не осыпался со стенок, его выравнивали уже вручную — кайлом.

В один из июльских дней 1954-го шурфовщик из моей партии в очередной раз обрабатывал кайлом стенки шурфа. На глубине 7 метров он увидел в грунте маленькое отверстие между двумя небольшими валунами. Решив посмотреть, что там, сковырнул кайлом один из камней. И в открывшейся норке увидел некое замёрзшее существо. Шурфовщик вытащил находку на поверхность. Уже там разглядели, что это тритон. Его положили на грунт и отправились на обед. В это время на улице было тепло, солнышко пригревало. Под его лучами тритон оттаял и начал шевелиться! Шурфовщики, заметив, что ещё недавняя ледышка подаёт признаки жизни, немедленно позвали меня.

На вид оживший тритон ничем не отличался от современных особей.

Не очень большой — сантиметров 10 длиной. Трудно было поверить, что «это», пролежавшее в мерзлоте, по самым приблизительным оценкам, более 10 тысяч лет, может ещё жить! Но тритон двигался, дышал. В общем, вёл себя как обычный, наш современник.

Мы поместили его в банку с водой, накидали туда травы и стали наблюдать. Об удивительной находке сообщили «наверх». Как ни странно, там это не вызвало никакого интереса. Тритон прожил всего три дня.

После этого я попросил рабочих обращать особое внимание на находки такого рода. И через несколько дней в этом же шурфе были найдены ещё два тритона. И они тоже оттаяли! И тоже погибли через три дня.

Как я потом узнал от старых шурфовщиков, таких случаев на Колыме было достаточно. Но наука ни тогда, ни теперь этим не заинтересовалась.