
Внезапно открывшаяся передо мной огромная скала спускалась почти отвесным обрывом к бурлящей реке. Юрункаш, бегущая по 40-километровому каньону, окруженному снежными горами шеститысячниками, в этом месте словно заключена в «каменный мешок».
Юрункаш — река, протекающая в горном массиве Кашгара, неподалеку от границы Китая и Кыргызстана. Протяженность — более 400 км. Берет начало на покрытых ледниками склонах хребта Устюнтаг и после слияния с Каракашем образует главную водную артерию региона — реку Хотан. В верхнем и среднем течении Юрункаш отдалена от населенных районов. Зимой почти полностью пересыхает.
Юрункаш — река, протекающая в горном массиве Кашгара, неподалеку от границы Китая и Кыргызстана. Протяженность — более 400 км. Берет начало на покрытых ледниками склонах хребта Устюнтаг и после слияния с Каракашем образует главную водную артерию региона — реку Хотан. В верхнем и среднем течении Юрункаш отдалена от населенных районов. Зимой почти полностью пересыхает.
Тупик! Отчаяние лихорадочно билось в висках, распространяя отвратительную дрожь по всему телу.
До места старта экспедиции — больше 150 км, а впереди, всего в 40 км, — пограничный пост, но к нему не пробраться. В моем распоряжении только каска, непромокаемые штаны, рубашка, ветровка, бесполезный в гористой местности северного Китая мобильник и два паспорта (российский и заграничный). Накануне я ночевал в удобной, по местным меркам, пещере, поэтому решил вернуться туда. От былого энтузиазма не осталось и следа, а ведь когда в «бочку» (водоворот с обратным течением) затянуло последний катамаран, а оставшихся членов группы унесло вниз по течению, во мне проснулось какое-то яростное желание жить.
Не сдамся, буду действовать, горы сверну, а выйду к людям! Воображал себя Робинзоном Крузо и карабкался по скалистому берегу и крутым осыпям, пока не уперся в тупик. Теперь уже спешить было некуда, оптимизм вдребезги разбился об острые скальные уступы, и я побрел вдоль берега, высматривая свою пещеру. Кажется, там, около старого кострища, я видел рукотворные знаки. Может, люди гораздо ближе, чем я думаю?
С момента катастрофы прошло уже четыре дня, и удивительно, что мыслей о еде нет. Вот когда оставался последний «Сникерс», мы, здоровые мужики, пожирали его глазами, хотя так и не съели. И думать-то сейчас не о чем — кругом только голые скалы, поросшие колючим кустарником, а посередине река, такая стремительная, что в ней не решается плавать даже рыба. Не то, что мы — жаждавшие экстрима туристы-водники, излазившие всю Россию и пожелавшие китайского адреналина. Теперь-то я ясно понимаю, что река совершенно непроходима. Если бы нам удалось избежать катастрофы тогда, она обязательно настигла бы нас на следующем пороге...
До места старта экспедиции — больше 150 км, а впереди, всего в 40 км, — пограничный пост, но к нему не пробраться. В моем распоряжении только каска, непромокаемые штаны, рубашка, ветровка, бесполезный в гористой местности северного Китая мобильник и два паспорта (российский и заграничный). Накануне я ночевал в удобной, по местным меркам, пещере, поэтому решил вернуться туда. От былого энтузиазма не осталось и следа, а ведь когда в «бочку» (водоворот с обратным течением) затянуло последний катамаран, а оставшихся членов группы унесло вниз по течению, во мне проснулось какое-то яростное желание жить.
Не сдамся, буду действовать, горы сверну, а выйду к людям! Воображал себя Робинзоном Крузо и карабкался по скалистому берегу и крутым осыпям, пока не уперся в тупик. Теперь уже спешить было некуда, оптимизм вдребезги разбился об острые скальные уступы, и я побрел вдоль берега, высматривая свою пещеру. Кажется, там, около старого кострища, я видел рукотворные знаки. Может, люди гораздо ближе, чем я думаю?
С момента катастрофы прошло уже четыре дня, и удивительно, что мыслей о еде нет. Вот когда оставался последний «Сникерс», мы, здоровые мужики, пожирали его глазами, хотя так и не съели. И думать-то сейчас не о чем — кругом только голые скалы, поросшие колючим кустарником, а посередине река, такая стремительная, что в ней не решается плавать даже рыба. Не то, что мы — жаждавшие экстрима туристы-водники, излазившие всю Россию и пожелавшие китайского адреналина. Теперь-то я ясно понимаю, что река совершенно непроходима. Если бы нам удалось избежать катастрофы тогда, она обязательно настигла бы нас на следующем пороге...
А вот и моя пещера! У нее достаточно удобный вход — даже не нужно пригибаться, но место для сна приходится устраивать поглубже — ночью в здешних горных краях холодно. Ободрав руки о колючий кустарник, соорудил лежанку, под спину постелил «пенку», которой была проложена каска.
Хоть какой-то, но утеплитель. «Одеяло» тоже из веток. Укрываюсь с головой, на глаза падают гусеницы. Ловлю их языком, прокусываю и тут же выплевываю —уж больно горькие.
Кто бы мог подумать, что я, один из лучших водных туристов Казани, кандидат химических наук, окажусь здесь, в темной китайской пещере, «вооруженный» лишь слабой надеждой на спасение, наедине со своими гнетущими и страшными мыслями.
Лежать приходится только на спине, в любом другом положении сразу замерзаешь — тепло можно сохранить, только прижавшись к пенке и иголкам от веток.
С рассветом выхожу на пляж и с наслаждением растягиваюсь на песке — горячий! После стылой пещерной твердости он кажется таким мягким и теплым. Пью — вода наполнена ледяной свежестью, сладкая на вкус и очень мягкая. Но умываться не хочется — боюсь растерять тепло.
Река искушает.
Достаточно всего пары шагов, сильное течение сделает за меня все остальное: подхватит, швырнет на камни, а дальше — покой и никаких тяжких мыслей о шансах на спасение, о собственной беспомощности, о предстоящей ночи без сна в каменном гробу. Тоска сменяется самой настоящей завистью к погибшим — у них не было выбора, который терзает в это время меня.
Хоть какой-то, но утеплитель. «Одеяло» тоже из веток. Укрываюсь с головой, на глаза падают гусеницы. Ловлю их языком, прокусываю и тут же выплевываю —уж больно горькие.
Кто бы мог подумать, что я, один из лучших водных туристов Казани, кандидат химических наук, окажусь здесь, в темной китайской пещере, «вооруженный» лишь слабой надеждой на спасение, наедине со своими гнетущими и страшными мыслями.
Лежать приходится только на спине, в любом другом положении сразу замерзаешь — тепло можно сохранить, только прижавшись к пенке и иголкам от веток.
С рассветом выхожу на пляж и с наслаждением растягиваюсь на песке — горячий! После стылой пещерной твердости он кажется таким мягким и теплым. Пью — вода наполнена ледяной свежестью, сладкая на вкус и очень мягкая. Но умываться не хочется — боюсь растерять тепло.
Река искушает.
Достаточно всего пары шагов, сильное течение сделает за меня все остальное: подхватит, швырнет на камни, а дальше — покой и никаких тяжких мыслей о шансах на спасение, о собственной беспомощности, о предстоящей ночи без сна в каменном гробу. Тоска сменяется самой настоящей завистью к погибшим — у них не было выбора, который терзает в это время меня.
КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Идея сплавиться по высокогорной Юрункаш принадлежала моему давнему знакомому Сергею Чернику, президенту Федерации спортивного туризма Москвы, заслуженному мастеру спорта. Он собрал команду лучших, по его мнению, туристов-водников. Сергей был уверен, что сплав будет не из легких, но реку можно пройти. Замысел был заманчивым, ведь, одолей мы реку, стали бы первопроходцами Юрункаш.
19 августа мы были в верховьях реки — воды для начала сплава было достаточно. Два катамарана, «двойка» и «четверка», за четыре дня одолели почти половину маршрута и прошли «точку невозврата», после которой дороги назад нет. Тропы вдоль реки исчезли, впереди был высокогорный каньон. Пятые сутки начались со сражения с непроходимыми порогами — вытаскивали катамараны на берег и обносили опасное место, потом снова отправлялись в путь. А вечером оба катамарана перевернулись в «бочках», вместе с Сергеем и его сыном Иваном их унесло течением.
Нас осталось четверо. Через день нашли оба катамарана, вещи, продукты... И два трупа — отца и сына. Похоронить их не было никакой возможности, останки укрыли ярко-красными пилонами катамарана. Мы были подавлены, но понимали, что должны выбраться. Подлатав «двойку» и взяв все самое необходимое, поплыли дальше. Без проблем проплыли километров 20, вошли в узкий каньон и снова попали в проклятую «бочку». Меня оторвало от катамарана, водоворот затягивал под воду. Чудом застрял между трех камней у берега и потерял сознание. Больше ребят я не видел. Долго выбирался из каньона, пошел вниз по течению, уперся в тупик и вернулся к встреченной на пути пещере...
19 августа мы были в верховьях реки — воды для начала сплава было достаточно. Два катамарана, «двойка» и «четверка», за четыре дня одолели почти половину маршрута и прошли «точку невозврата», после которой дороги назад нет. Тропы вдоль реки исчезли, впереди был высокогорный каньон. Пятые сутки начались со сражения с непроходимыми порогами — вытаскивали катамараны на берег и обносили опасное место, потом снова отправлялись в путь. А вечером оба катамарана перевернулись в «бочках», вместе с Сергеем и его сыном Иваном их унесло течением.
Нас осталось четверо. Через день нашли оба катамарана, вещи, продукты... И два трупа — отца и сына. Похоронить их не было никакой возможности, останки укрыли ярко-красными пилонами катамарана. Мы были подавлены, но понимали, что должны выбраться. Подлатав «двойку» и взяв все самое необходимое, поплыли дальше. Без проблем проплыли километров 20, вошли в узкий каньон и снова попали в проклятую «бочку». Меня оторвало от катамарана, водоворот затягивал под воду. Чудом застрял между трех камней у берега и потерял сознание. Больше ребят я не видел. Долго выбирался из каньона, пошел вниз по течению, уперся в тупик и вернулся к встреченной на пути пещере...
Свежие комментарии