В августе 1886 года в Санкт-Петербурге, в доме Кокина, стоявшем на углу Невского проспекта и Перекупного переулка, в небольшой квартире на третьем этаже поселились шумные духи досаждавшие обитателям, двум дамам.
Данные события были описаны профессором Н.
Сколько бы квартирантки не освещали квартиру, все было без толку. Обратились к знахарке, на что та им посоветовала по вечерам открывать все окна и двери и бросить на горячую сковороду капельку ртути. Только после этого все прекратилось. Но спиритический сеанс, проведенный коллегами Вагнера по спиритическому кружку, вновь вызвал эти явления к жизни.
Сеанс состоялся поздним вечером 24 сентября 1886 года. Первое время слышались лишь стуки, легкий шум и шуршание, слегка двигался стол.
"Вялое, скучное настроение овладевало кружком, в особенности тяготился им медиум и говорил, что в комнате душно и потому необходимо отворить двери. Наконец он порывисто встал и распахнул дверь в коридорчик, но в то же мгновение со страшным криком откинулся назад, протянул руки, как бы желая защитить себя от того, что ему угрожало, и, отвернув лицо, почти присел к земле. Он увидал вправо от двери высокую фигуру, всю закутанную в белую, слабо светившуюся одежду".
Придя в себя, они попросили у духов разьяснения. В ответ было выстукано, что прихзрачная фигура олицетворяла собой поэта Баркова.
После полуночи, ближе к часу ночи стуками было получено сообщение перейти на кухню для продолжения сеанса.
"Взяли небольшой круглый столик, с трудом поставили его около плиты, подле полатей, и уселись в том же порядке, тесно друг возле друга. Сидели довольно долго. Почти никаких явлений не происходило, столик едва двигался и почти не отвеячал. Наконец сверху был сброшен лист бумаги, и на нем было написано стихотворение, редкими широкими строками, довольно крупным почерком, вовсе не похожим на почерк медиума..."
Текст начертанный на бумаге представлял собой следующее:
| АДСКАЯ ПОЭМА I Моя команда в полном сборе, Абрамка, Мопс и Вельзевул. Мы здесь гуляем на просторе. И смеха и веселья гул Здесь слышен по ночам туманным. По шерсти и по лицам странным Земные жители, ей-ей! Нас принимают за чертей... Не верьте возгласам монаха, Сего святейшего глупца. Гоните Грандта-паяца. Придите к нам хоть ради страха, Пред строгой тайною завес, Перед пучиною небес!.. II О! Горе вам! Веселья чаша Не смочит жадные уста, С Высоким Духом дружба ваша Всегда останется пуста. Чего искать в той дружбе тайной? Побега мысли чрезвычайной, Услады дум, сердечных сил... Никто в ваш мир не приносил. И Тот, Кто пострадал за брата, Потоком крови пролитой Не обносил ваш мир пустой... Земля по-прежнему объята (О чем известно вам самим) Страданьем вечным и живым... III Пред нами старец в рясе белой Сидит на божеской скале, И день и ночь, осиротелый, Покоит очи он на мгле, На мрачном дыме жерла ада, Грустить об нас - его отрада, Ему уж нечего желать. Он полн потребности страданья, Он связан в действиях священных Гнетущей мыслью о Творце. На восковом его лице Нет чувств и мыслей оживленных. Навеки, как поганый гриб, Он для веселия погиб. IV Друзья! Не знаете вы ада, Сего пристанища умов, Где ждет веселая награда И пьяниц и сорвиголов. Хоть вправду здесь живет "лукавый" Но здесь Гомер - любимец славы. Здесь Пушкин, гениальный Росс, В своем величии возрос И снова нас дарит стихами. Языков - в Бахусе, мой друг, Увеселяет наш досуг Высокосветлыми строфами. Здесь нежный Гете и Шекспир По-прежнему волнуют мир. V Зачем Уверского связали Молитвой чистою к Творцу? ..................................... Вишь ты! Сволочи какие, Завладели как кружком... К нам частенько на сеанс Пробирался я тайком. Укусить хотел кого-то, Да монах мне пригрозил. Этот Сук... С..., каналья, Просто бич для наших сил! Мопс и Третьяковский Монах не дает дальше писать, мошенник! Барков |
"После приноса этой поэмы никаких особенных явлений не происходило, и сеанс кончился. В принесенной поэме всего более поражает необыкновенная легкость стиха, напоминающая отчасти пушкинский стих. Затем - подделка под стихотворения тридцатых годов, если только необходима была подделка..."
Дух Баркова, сообщает Вагнер, принимал самое активное участие и в сеансах, устраиваемых некоей помещицей и ее семнадцатилетней дочерью. Они получали сообщения по азбуке движениями блюдца. То были стихи за подписью Баркова: "Ни мать, ни дочь ничего не понимали в этих стихах, зато очень хорошо понимал их дядя, брат матери, которому они сообщали их, и хохотал над ними до слез. Его, вероятно, удивлял и веселил тот факт, что невинная девушка с ее матерью могли писать такие непонятные скверности. Когда же спрашивали Баркова, почему он является к ним и диктует сальности, тот отвечал, что писал их всю жизнь и теперь должен диктовать для убеждения неверующих в подлинности спиритических явлений".
Конечно же на сеансы являлись и духи более ношенные, выступавшие от имени поэтических знаменитостей, перешедших в мир иной. О двух таких случаях сообщил в конце прошлого века журнал "Ребус". В первом из них фигурировало посмертное произведение М. Ю. Лермонтова.
Профессор П. А. Висковатов, собиравший материалы для биографии Лермонтова, как-то поинтересовался у своего немецкого коллеги, поэта Фридриха Боденштедта, лично знакомого с Лермонтовым, его биографа и переводчика, не сохранились ли у него рукописи русского 1ения. Боденштедт в письме от 13 февраля 1879 года сообщил, в частности, следующее:
..."Перехожу к другому! Это вас тем более заинтересует, что дает мне возможность послать вам неизвестное еще произведение Лермонтова, попавшее ко мне в руки необыкновенным путем. Я был прерван в письме своем к вам проживающим здесь молодым кавалергардским офицером Жераром де Сукантон, большим почитателем Лермонтова. Он рассказал мне, что год тому назад, следовательно, в 1878 году, офицеры его полка пировали и один из них, убежденный спирит, вызвал дух Лермонтова. Дух явился и продиктовал следующее стихотворение, которое барон Жерар продекламировал мне с глубоким почтением:
Души немой небесные стремленья
Влекут земной отрады сновиденья.
Бегут года, бегут мгновенья.
А жизнь идет своею чередой,
И новых дней иное мненье
Не остановит труд святой!
Лермонтов
По уверению барона, и знаки препинания, и подпись - все было продиктовано так, что стихотворение имело тот вид, в каком я его здесь передаю. Самым необычным во всем этом является то обстоятельство, что ...почтальон принес мне письма, извещавшие меня из Марбурга, Лейпцига, Бреславля и С.-Петербурга о необычайных спиритических явлениях, тогда как вообще я не имею ничего общего с этим вопросом. Во всяком случае, вышеприведенные русские стихи такого свойства, что они очень могут быть лермонтовскими".
Второй случай связан с публикацией загробного стихотворения А. С. Пушкина. Оно было помещено в "Историческом вестнике" восьмидесятых годов прошлого века, будучи включенным в "Воспоминания" Ольги Сергеевны Павлищевой, сестры великого поэта. Там она приводит следующие строки, полученные на семейном спиритическом сеансе от имени ее покойного брата:
Входя в небесные селенья,
Печалилась душа моя,
Что средь земного треволненья
Вас оставлял надолго я.
По-прежнему вы сердцу милы,
Но не земное-я люблю
И у престола Высшей Силы
За вас, друзья мои, молю.
А. Пушкин
Свежие комментарии