Жизнь в чуме

 

Поездка в северный город Нарьян-Мар превратилась для меня в невероятное приключение. Мне предложили посетить оленье стойбище в тундре. Не образцово-показательное и не парадно-выходное, а самое что ни есть обычное.

Я, конечно же, согласился. Великий Доктор тундровых наук в означенный час посадил меня пассажиром на снегоход и мы отправились в путь.

 

Когда встречаешься с ранее невиданными вещами, обычно происходит ломка созданных себе отрывочной информацией иллюзий. Итак, я представлял себе стойбище северных кочевников чем-то вроде деревни из чумов, где бегают дети, в чумах хлопочут хозяйки, а общее число обитателей приближается к полусотне. Тут же, за околицей, как мне казалось, должны были пастись олени. Наверняка стойбища и выглядели раньше так, как я себе их представлял, или даже есть такие, но где-то в других местах. На самом деле людей в тундре остается все меньше и почти все оленьи стойбища в наше время состоят из одного чума.

 

Через пару часов мы приехали в бригаду Максима Канева. В бригаде четыре человека и управляются они с более чем тысячным стадом оленей. Вместе с колхозными оленями в стаде находятся их личные. Бригадир довольно молод. Здешний старшина Василий Петрович Явтысый, 60-го года, назвался помощником бригадира, но, похоже, что верховодит здесь он. Стадо принадлежит колхозу «Харп», который базируется в поселке Красный. «Харп» с ненецкого переводится как «северное сияние», хотя это природное явление крайне редко в данных местах.

Кроме колхозных бригад в округе есть частные оленьи стада. «Единоличники», — сказал про их хозяев Василий Петрович. Бригада зимой кочует недалеко от Нарьян-Мара, а на лето уходит к Баренцеву морю. В поселке Красный у членов бригады есть дома, но живут они в них совсем редко, пока не выйдут на пенсию. А Петрович рассказал про пару случаев, когда ненцы даже после выхода на пенсию с обычной городской работы уходили в тундру.

 

Никто из членов бригады никогда не был дальше Нарьян-Мара. Телевизора в чуме нет, хотя есть электрический генератор и можно соорудить антенну и поймать сигнал. Слушают радиоприемник, от него получают все новости.

В хозяйстве есть не только олени и чум, но еще и электрический генератор, снегоход «Буран» с волокушами, более десятка саней для кочевки. Сани изготавливают самостоятельно, дерево берут в небольших лесочках.

Хотя для обучения детей оленеводов функционирует система интернатов при школах, обычно детей долго не учат: 4 класса и обратно в тундру. На фото Дима, он окончил 7 классов и больше не учится. Хотя, конечно, некоторые юные ненцы заканчивают среднюю школу и продолжают учиться дальше.

Первая ночевка в чуме прошла в целом нормально, хотя я несколько и подмерз. Как только перестают топить печку, температура внутри быстро падает. А за бортом — минус 30 с хвостиком. В общем, утро я встретил с радостью.

Собачкам «не жарко».

А вот Петровича мороз не смущает.

 

Ездовые олени содержатся отдельно от основного поголовья. Оба стада находятся на некотором удалении от чума, в 2-3 километрах, но в разных сторонах. Утром меня отвезли к основному стаду на съемку и через пару часов забрали.

 

Олени сначала шарахались от меня, но довольно быстро привыкли.

Одна молодая важенка вообще увязалась за мной, кусала за куртку и строила глазки. Как потом выяснилось, хотела получить от меня хлеба-соли, разумеется, в прямом смысле.

Хлеба-соли по неопытности у меня не оказалось и она вернулась к своему ягелю.

Весной надо успеть уйти из леса до половодья. Задачу осложняет массовый отел самок в мае, то есть надо откочевать на север до отела и до половодья. Были случаи, когда бригада не успевала и надолго задерживалась на зимнем месте.

Летом в грибной период олени «сходят с ума». Оторвать их от поедания грибов не может никто — ни люди, ни собаки. Пастушьи псы устают гонять оленей и укладываются отдыхать. Потом устают люди, и оленям уже никто не мешает. И так до тех пор, пока грибы не закончатся.

Несмотря на то, что местный мясокомбинат закупает 35 тысяч оленей ежегодно, оленины очень много, продавать ее в Нарьян-Маре сложно. Еще сложнее вывозить ее с отдаленных стойбищ. Поставка в другие регионы мизерная. Говорят, что из-за отсутствия дорог, хотя с ноября по апрель функционирует хороший зимник до Усинска. Я думаю, что в центральных районах России отнеслись бы к оленине как к деликатесу, хотя на вкус она не очень сильно отличается от говядины. Кроме мяса заготавливают рога, которые принимают по той же цене и используют для производства лекарств и биодобавок.

Вернувшись к чуму, обнаружил, что кипит работа по разным направлениям. Дима, самый молодой оленевод, занимается предпродажной подготовкой рогов.

Петрович делает новое погоняло для оленей.

Максим кормит собак.

И потом вместе с Димой работает «оленем».

Перекур.

Петрович делает запас дров в чуме. Хорошо, если стойбище стоит рядом с небольшим лесом. Если леса нет, то автоматически возникает проблема с дровами. На некоторых стойбищах зимой приходится топить печь в чуме только для приготовления еды. А температуры здесь зимой либо низкие, либо очень низкие.

 

- За печкой не ходи.
- Почему?
- Нельзя, обычай такой, не знаешь разве?
- Теперь знаю.

Чум быстро остывает после того, как прогорают дрова в печке, поэтому в мороз холодно становится в течении часа после отхода ко сну. Спят все на оленьих шкурах, но укрываются обычными одеялами из магазина (и подушки оттуда же). Я так понял, днем почти всегда устраивается тихий час, видимо, для того чтобы поспать в тепле.

На перекус порубленное и попиленное мороженное оленье мясо. Отрезал себе несколько кусочков, сунул в соль и отправил в рот. В принципе не возбраняется поджарить несколько кусочков оленины, бросив их прямо на печку. На обед мясо варят или делают суп, при мне добавляли в него рис, но это не всегда. Колбасу-сыр привозят городские. Это деликатес, угощение.

   

Воду берут из озера, а не топят снег, как я предполагал.

В целом могу сказать, что ненцы оказались людьми тихими, интеллигентными и гостеприимными, несмотря на ту суровую жизнь, которой они живут.

Мне повезло, я приехал на стойбище за день до откочевывания на новое место. В начале весны оленье стадо начинает двигаться на север. Прежде всего потому что так хотят сами олени. Как сказал Великий Доктор тундровых наук, то ли люди управляют оленями, то ли олени людьми — не поймешь. Кормовая база в тундре скудная, особенно зимой, и необходимо периодически менять пастбище. Не менее важно убежать летом на север от кровососущих насекомых, а то еда оленю может и не понадобиться.

Сам процесс кочевки особо не меняется в последние несколько сотен лет, разве что появились разные полезные вещи вроде снегоходов, электрогенераторов, радиоприемников, телевизоров и спутниковой связи. Стала доступной современная одежда и поменялись некоторые материалы для строительства чума. В некотором удалении от пастбищ выросли современные города, но само оленеводство неразрывно связано с традиционным образом жизни северных народов. Проще говоря, промышленного разведения оленей у нас не существует. Конструкция чума, нарт, упряжи все та же. Да и сам процесс. Вот полюбуйтесь на фото.

К кочевке начинают готовиться за пару дней. Потихоньку складывают вещи не первой необходимости, проверяют нарты, упряжь, пилят собранные оленьи рога. В назначенный день ранний подъем, часов в пять. Все начинается со сбора одеял, оленьих шкур, подушек, одежды и всего того, что можно вынести из чума и уложить на нарты.

Затем быстренько разбирают чум, примерно за минуту. Смотрите сами.

 

Относительно вольно, но отдельно от основного стада пасущихся ездовых оленей (быков) загоняют в загон, откуда их руками вылавливают и запрягают в нарты.

     

У оленей нет шансов избежать трудовой повинности. Ребята знают нужных оленей «в лицо» и ищут их в стаде.

Из нарт и пойманных «быков» формируют эшелоны. Передовые нарты тянет оленья тройка, все следующие — по одному или по два оленя.

Нарты снаряжены, перед дорогой не помешает подкрепиться.

 

Поехали! В бригаде есть еще и снегоход, для которого нет человека. После краткого инструктажа перегонять его поручают мне. Благодарю за доверие и справляюсь с задачей без каких-либо осложнений. У меня получается периодически обгонять обоз, ждать его, делать фотографии и обгонять снова.

Олени заряжаются в нарты «ступенькой».

 

«Безработные» олени бегут к новому стойбищу.

Обоз растягивается на несколько сотен метров.

«Вольных» оленей ведет вожак.

Во многих местах оленям приходится идти по глубокому снегу.

А ездокам слезать с нарт и тащить оленей

Или наоборот — тормозить.

Новое стойбище стараются организовать у лесочка.

Через пару часов приезжаем на место.

Петрович доволен.

И распрягает оленей.

Новое место для чума.

 

Работа кипит, чум ставится примерно за час.

Шкуры поднимают длинными палками. Покрытие чума состоит из двух слоев сукна, слоя шкур и слоя брезента сверху.

Поставили чум, попили чай, поговорили — наступил вечер, мне пора было уезжать. Коллективное фото бригады в свете фар снегоходов на прощанье. Надеюсь, что эту и другие фотографии мне удастся вручить ребятам лично. Выражаю огромную благодарность принимающей стороне и особенно Великому Доктору тундровых наук Матвею, который организовал мою поездку в тундру.

Владимир Трофимов

Источник